Заказать автобус во владимире: Пассажирские перевозки во Владимире, заказ автобуса и микроавтобуса

ф и к т и я в л а д и м и р с к р е б я т с к у

Это был еще один день он не отсидел — не объезжая половину троллейбусов, идущих по Садовое кольцо, не забрав и половины аннулированных билетов с пола. Если бы все так и продолжалось, он бы просто уволить: кому нужен такой работник!

Но что он мог сделать, как он мог сделать это в такой толкучке — просто когда пытаешься нагнуться, тебя чуть не валят. Все в спешке, никому до тебя нет дела, у каждого свое работа, свои проблемы.

Его работа заключалась в сборе билетов.Он должен был пройти через все троллейбусы маршрута «Б» (Пояс), делая уверен, что ни один билет не остался лежать на полу. Его смена начинался в восемь и заканчивался в пять с часовым перерывом на обед. Тогда, очевидно, кто-то другой должен был взять его на себя. Но затем не входило в его обязанности. Он не жаловался. После в общем, эта работа была не хуже многих других.Брать, например, один из его соседей, который работал кассиром в магазине: весь день сидит в своей кабинке, спрашивает, какой отдел, щелкая ее счеты. . . Что было в этом лучше?

Другая его соседка была официанткой в столовая. Он ходил туда во время обеденного перерыва. Это было очень удобно, потому что столовая находилась прямо напротив троллейбусной остановки.Он ел свой обед и, не теряя времени, возвращайтесь к работе. Что же касается его, то он бы никогда, ни из-за любви, ни из-за денег, не соглашайтесь работать в столовой. Он не был в стационарном работы: ему нужно было всегда быть в движении, всегда в путешествии, меняя местами, постоянно занимая себя. То, после все, является самой сутью любой работы. Вот почему он чувствует так страшно подумать, что ты можешь потерять его.Это не то, что вы бы не на что жить – можно было бы как-нибудь управиться – его пособие все равно было небольшим. Но некуда идти, ничего делать — вот что было действительно страшно! Что использование, говорящее, что домашняя работа никогда не делается, ни в сотню годы. Бред какой то. Нельзя долго оставаться в помещении, т. стены начинают приближаться к вам. Быть в растерянности в равной степени абсурд.Ты должен работать — ты не можешь жить без этого. Если бы только это могло быть немного лучше организовано. Но как? Как к этому приступили?

Несколько раз пытался продумать дело, но ничего никогда не выходило. Мысли были совершенно смутно, он не мог даже вспомнить, кто поручил ему эту работу, кто сказал ему, что делать, когда начинать и когда заканчивать свою работу.Определенно, был кто-то, ибо он не мог все это выдумать сам. Но когда он попытался подумать об этом, у него какое-то тревожное, дискомфортное ощущение, как будто что-то внутри его смещали. Его даже тошнило. Это почему после двух-трёх безуспешных попыток узнать, он понял, что этот вид деятельности не идет ему на пользу. И, в конце концов, разве это имело значение? Он точно знал, что он должен был появиться на работе, он знал, где и когда, он знал, что он должен был сделать.Так что еще?

Однако были времена, когда он подозревал он не был поступая вполне правильно. Но у кого не было такого подозрения? Думать об этом было просто бессмысленно твой мозг. Иногда его охватывала мысль, что ничто когда-либо нужно было сделать в первую очередь: делать это или нет — что это имело значение? Но эта мысль казалась ему настолько отвратительной, что он всегда пытался бороться с этим.Во всяком случае, ненадолго.

О, нет. Не всегда. Иногда так и было. И это не просто останься, оно давило на него, сдавливая его плашмя. Потом, он оставался в постели день, два или три. Это было так тошно и внутри и снаружи: как будто все покрыто со слизью, и оставалось только одно желание — упасть заснуть и больше никогда не проснуться.

Но тогда это пройдет. он проснется утром — как если бы ничего не случилось. Все забыто. Тяжело даже Вспомните — что это было, почему это было? Он бы не хочу запомнить это, во всяком случае. Все плохое, казалось, было с него содрали, и ему снова нужно было идти на работу. И как хорошо это чувствовалось!

В тот день он не мог задерживаться на работе допоздна.Он нуждался пойти в политехнический музей. Какая-то выставка была на, что-то связанное с троллейбусами. Он не сказал бы это его очень интересовало, но был кто-то, кого он должен был встретимся там. Или, скорее, кто-то сказал ему, что он должен посетить выставку и намекнул, что тоже собирается там быть сам.

Он никогда раньше не видел этого человека.Он непреднамеренно ударил разговорился с ним в троллейбусе, заметив мужчина казался заинтересованным в своей работе.

Обычно он не разговаривал с пассажирами — что было о чем поговорить: они приступили к работе, а он на работе; каждому свое. Но взгляд этого человека был очень серьезный, как бы задумчивый; наверное, поэтому у него осмелился напасть на него.Более того, как он говорил ему о своей работе мужчина ни разу не улыбнулся, а вместо этого все кивал и даже выглядел слегка грустным, как будто ему было жаль для него. Он даже хотел подбодрить мужчину, сказав ему не беспокойтесь, потому что его работа была не так уж плоха, в конце концов.

Тогда ему показалось, что человек не может решить, говорить ему что-то или нет.И затем мужчина решил рассказать ему о выставке, говоря, что он должен обязательно посетить его. . . и выстрелил ему многозначительный взгляд. А потом добавил, что он конечно собирался быть там сам.

Он согласился без задней мысли и даже сделал вид, что выставка его очень заинтересовала. Выходя из троллейбуса, он еще раз подтвердил (самостоятельно, на этот раз его никто не уговаривал), что он обязательно будет в этот вечер, и спросил о времени закрытия выставки.Тот человек наклонил голову и закрыл глаза, как бы говоря, что это сделка и они снова увидятся сегодня вечером.

Как только он вышел из троллейбуса, он понял, что не должен сделали эту аранжировку. Какая ему польза от этой выставки? а тот мужчина? Какого черта он должен туда идти, кто его заставил обещать все это?

Как ему ненавистно было туда ходить, как все это было глупо!

Он начал уговаривать себя сделать это, но как-то так растерялся и ощутил такую ​​тоску, что почти готов был броситься под машину.

Как всегда, его работа спасла его. Пока он метался между троллейбусы, пытаясь решить, в какой из них лучше сесть, его тоска начала рассеиваться. Все было не так трагично, после все; может быть, выставка вызовет у него некоторый интерес. Если бы только можно было закончить его работу немного раньше и сначала отдохни.

Но как! Едва он успел вернуться домой и выпить чашку чая, как выставка закрылась в семь.. .

Когда он втиснулся в переполненный вагон метро, ​​абсурдность идея пойти на эту выставку стала абсолютно ясной ему. Он, должно быть, был полным идиотом, чтобы позволить себе согласиться ни к чему такому глупому.

«Ладно, ладно, раз это случилось, то нельзя помочь, — продолжал он успокаивать себя, — я просто загляните на минутку, не глядя на экспонаты, на кой черт они мне нужны! Я просто спрошу человека что он хочет от меня, и вернуться домой.Вернитесь и нажмите мешок!

Возле входа в музей небольшая собралась толпа, но он сразу узнал человека он ожидал. Он стоял в стороне от других, прячась за газетой. Он подошел прямо к нему. Газета был понижен. За ним был старик, которого он не знал носить очки.

Он вошел в вестибюль. Группа людей рядом с плащом номер пытались кого-то спрятать. Он прошел прямо через середина. Они уступили дорогу, за ними никого не было.

. . . Уже полчаса прошло и он был гуляя по музею, чувствуя, как разные люди смотрят на него, но никто не подходил к нему и не пытался задавать ему вопросы.

Каким бы безразличным он ни был ко всем предметам на показе, он тем не менее не мог не заметить что выставка не имеет практически никакого отношения к троллейбусу Автобусы. По обрывкам подслушанных разговоров он понял, что это японская промышленная выставка, которая, среди прочего, представлены автомобили, но определенно не троллейбусы. Выставлен в центре одного из залов был японский гоночный автомобиль.

На выставке становилось все меньше и меньше людей. Он подумал его человек придет, когда место станет совершенно пустым.

Рядом стояла молодая пара гоночный автомобиль. Молодой человек пытался оттолкнуть свою девушку друг к водителю сиденье.Она сопротивлялась его усилиям, хихикая. Внезапно звонок звучало.

 «Дорогие гости, семь часов. уже. Мы закрываемся. Пожалуйста, освободите помещение».

Он остался наедине с гоночной машиной. «Что? Что это означает? Мне разрешено идти?»

«Молодой человек, вы собираетесь тратить ночь здесь?

К нему подошел старик с красной повязкой на руке.

Нет, он не собирался этого делать. Он почувствовал, как в нем зашевелилась надежда. Не останавливаясь и не глядя назад, он пошел в гардероб и в следующую минуту был поглощен по улице.

Он шел в блаженном, расслабленном настроении, дразня и утешая сам.

«Какой глупый мальчик. Мечтая такие глупые вещи! Откуда у вас такие идеи? Зачем ты себя так напугать? Ты такой важный? кому нужно следовать за вами? Как ты думаешь, какая ты большая шишка?

 Вечерний город излучал доброжелательность.Метро гостеприимно приветствовал его, и он с удовольствием расселся в сиденье. Ну, на самом деле, сегодня все прошло не так плохо ведь. Удачная дневная работа сделана утром. Однако во второй половине дня все пошло не так хорошо. Но мы компенсируем это завтра. После работы он был на ту выставку. Правда, этот бит прошел не так хорошо, либо.Он снова улыбнулся.

«Ах, какая нежность. Вы не можете вести себя как другие люди. Вы даже не посмотрели экспонаты. Представьте, что вы помните только эту гоночную машину. Но не бери в голову! Этот не последний день. Может быть, в другой день вы пойдете туда снова. Может быть, этот человек тоже придет, в конце концов. Он должен иметь было предназначено это для лучшего предложения вам пойти туда.. . Ой, какой мягкий. . ».

 Он вспомнил, как нервничал, когда бежал к Метро. На этот раз он не будет так спешить: он хорошенько прогуляться, вернуться домой, выпить чаю, а потом упасть спящий. . .

Интересно, достроили наконец этот дом? на улице Льва Толстого? С лоджиями или без? . . .

Он начал дремать и чуть не пропустил свою остановку.

Особенно тяжело было работать осенью: темнело рано, пассажиры не оттирали мокрый снег их ноги, и было почти отвратительно брать билеты в слякоти, не говоря уже о том, что можно было легко промахнуться их.

Пассажиры, однако, казались другим какие-то ему люди. Переступая порог троллейбуса автобус, они стали частью мира, который он освятил служить. Он относился к ним как к гостям, ученикам – сварливым, неблагодарным, но тем не менее знакомый. Из-за их плохих манер или вне по чистой небрежности они швыряли билеты на пол, а его работа заключалась в том, чтобы собрать их и сложить в аккуратные стопки. на книжной полке дома, потому что ничего, сделанного человеческими руками заслуживает быть выброшенным и втоптанным в грязь.. . Как важность на самом деле, он делал то же самое, что и все на его работе место: поддержание необходимого баланса, без которого весь мир давно бы погрузился в хаос и грязь.

Но снаружи троллейбусов все люди казалось ему чуждым. Он почти не общался с его соседи по коммуналке.Что он должен был говорить о? Придя домой, он сразу заперся в своей комнате и был счастлив, когда ни один звук извне не проникал его уединение. Не включая свет, он сидел лечь на диван, подложить ему под спину подушку и почувствовать как пустота начала обретать форму внутри него. Все события прошедшего дня и многие события предыдущего дни, разные мысли и воспоминания, бессистемно скопившиеся в его голове, были сжаты в большие компактные слои и постепенно отслаивался, оставляя его все более и более пустым. И он сам превратился в пустоту, абсолютно оторванную от жизнь о нем. Хотя эта жизнь, напоминающая грязную канализации, продолжал давать о себе знать через громкоговоритель рев с улицы или через магнитофон визг за стеной он стал равнодушным и невосприимчивым к Это. Став пустотой, он взмыл над крышами, все выше и выше.Мир, увиденный с такой высоты, уже не казался ему как отвратительно и отвратительно. Иногда его перевозили в другие части вселенной, где он видел разные города и шиферные крыши, и улицы, которые почему-то казались знакомыми к нему, но он знал, что не может пойти дальше этой точки: это было началом дремоты, которую он не любил вообще.Это было заманчиво сладко, но и очень обманчиво: в в любой момент это может превратиться во что-то отвратительное. Ему нравилось быть пустотой. . . Это был его образ жизни — когда он пришел вернулся с работы, никому не разрешалось входить в его комнату и беспокоить его.

Разрешен только один сосед войти в его комнату — дама, которая работала в столовой. Она будет убери комнату и принеси еду на ужин.Это началось давно назад, когда его мать была еще жива. Они были друзьями, его мать и эта дама. Мать, конечно, была намного старше, и ее подруга приходила и жаловалась, что ее муж оставил ее. Мать успокаивала ее, говоря, что, может быть, живя без мужа было еще лучше. И тогда она, в свою очередь, будет жаловаться на свое плохое здоровье и на то, что произойдет ему, когда она умерла.В то время ему было очень плохо. Он еще не нашел эту работу и слонялся по улице или оставаться в постели весь день. Итак, когда его мать увезли в госпиталь, эта дама водила его туда дважды, и когда его мать, наконец, умерла, не мог решить, как рассказать ему об этом. Она ходила по комнате, пыль здесь и там, двигая то или иное.. . и, наконец, она была поражен равнодушием, с которым он принял эту новость. Она почти заставила его пойти на похороны (в то время он только что получил работу и должен был утвердиться). В течение церемония похорон, все дивились тому, что он такой холодный и безразлично. Но вечером он снова пошел на кладбище, на этот раз один и плакал, как сумасшедший, зарывшись лицом и руки в насыпи свежей земли не потому, что промахнулся мать, а потому что он не хотел больше жить и не хотел возвращаться в тот грязный дом, в тот пустая комната. . .

 На следующее утро он пошел на работу и, впервые в жизни понял, какое большое счастье и избавление оно принесло ему.

Он проснулся отдохнувшим и посвежевшим, и, лежа в постели, обдумывал все, что ему предстояло сделать во время день.Это было приятное размышление, его ум был ясен и сосредоточен, его мысли не ускользали. Он предвидел весь день до его, шаг за шагом: как он встанет, пойдет на работу, поздоровается водителю первого троллейбуса, осмотреть проход между места, извиниться перед сидящими пассажирами и искать возможные билеты под ногами, идите в тыл троллейбус.. . Он пытался представить детали как можно четче. насколько это возможно, и когда они стали полностью ясны его внутреннему зрения, он выключил изображение, чтобы его сознание станет недействительным, и теперь он знал, что должен встать и идти а то в эту пустоту закралась бы какая-нибудь нечисть, и тогда весь день будет испорчен.

Он вышел на улицу с сенсацией туманной легкости.У троллейбуса стояли люди автобусная остановка. Он подошел к ним, как если бы он был просто обычным пассажир, как они. Как будто для него и троллейбусы были просто средством передвижения, а не его работой, не его призвание. Он прислонился к дереву, пытаясь угадать, какое один из троллейбусов приедет первым. Он может узнать любой из них на вид.Они были его подопечными, его детьми: лобастые, своенравные, иногда немного глуповатые, каждый со своим собственный характер и свои маленькие пути. . . Тот, для instance — Bullet-Head, всегда получает контакт вал оторвался от проводов. . .

Но сегодня утром пришел не Пуля первый. Это был Джентльмен. Он сам дал ему это прозвище. Этот, действительно, был настоящим джентльменом, нельзя было назовите это иначе: всегда правильно, быстро, очень хорошо работает. Внутри очень тепло и чисто. Люди, пришедшие на борт, всегда чувствовали они должны были вести себя здесь прилично.

Он не тратил много времени на Джентльмена. Фактически, вообще делать было нечего. Ни одного билета не видели на полу.Под задним сиденьем был окурок. Он взял его и вышел возле станции метро «Парк Горького». Следующий троллейбус еще не появился и он снова прислонился к дереву и стал смотреть на проезжающие машины. Ну вот и начался очередной рабочий день. Было где-то три или четыре троллейбусы успеть – тогда бы обед. А после обеда уже было видно конец работы.Итак, дни промчался мимо. День может выглядеть так, как будто он никогда не закончится, но просто обернись, и ты увидишь, что его уже нет в подмигивай, и ты начинаешь считать годами, а не днями. Вы не могли хорошо помните, когда то или иное на самом деле произошло – просто шансы проблеск. Однажды он выходил из троллейбуса, который еще не остановился и подвернул лодыжку – когда это было? Два или четыре года назад; тяжело сказать.Столько лет прошло с тех пор, как он начал работать на троллейбусах, но это казалось, что это было только вчера, когда он взял свой первый билет с пола. . . По чистой случайности, после некоторых смутный инстинкт. Он увидел билет, лежащий на полу, согнувшись и поднял: сначала этот, потом другой и уже он искал преднамеренно, чтобы видеть, мог ли он найти больше.. . Вот так все и началось.

Только тогда он понял, что с этими билеты растянувшиеся минуты могли быть связаны вместе, что собирая их, он мог бы даже привести в движение остановившуюся часы времени. Это была его жизненная миссия, его профессия, вот для чего он был призван в Божий мир делать, как любой другой мог быть призван быть пилотом или глава правительства.Здесь был узел его дней связаны, и все, что раньше не было, чем времяпрепровождение, нашло смысл и оправдание. Вот он наконец понял, почему он должен был вставать утром и ложиться спать вечером. Теперь все объяснилось, все на своем месте. . .

Он стоял, прислонившись к дереву, и смотрел на мчащиеся машины. от.Это был один из тех дней в октябре, которые, кажется, выпадают преемственности, существующих как бы сами по себе. И каждая мысль появившись в такой день, существовал сам по себе и тихо растворялся в созерцании, как струйные инверсионные следы в небе, как душа, открывающая себя миру и надежде.

Он стоял и думал, как это красиво должен быть в стране сейчас.В следующее воскресенье, рано утром, он пойдет куда-нибудь на целый день скитаний по лесным полянам и перелескам, наслаждаясь еще далекими пейзажами. . . В такие дни Господь сам восхищается красотой созданного им мира. . .

Он думал, что на самом деле у него мало жаловаться в своей жизни – насколько это самое важное вещи были обеспокоены, это было довольно успешно.Например, как ему повезло работать на троллейбусах. Ни на тех нахальных автобусах, ни на мрачных трамваях, сосланных в городские окраины и раздавленные своим комплексом неполноценности, а именно на троллейбусах: статно, неторопливо, никогда обгоняя, как лебеди кружат. . .

Осмотрел еще несколько троллейбусов, пообедал, поработал на еще пару часов и, проезжая мимо уличных часов в Смоленская площадь, увидел, что было уже четверть пятого. а его рабочий день уже длился пятнадцать минут сверхурочно.. .

 Он быстро взбежал по лестнице в свою квартиру. Этот конец дня казался таким же безоблачным, как и его начало было: сейчас он отдохнет немного, выпьет чаю, а потом пойти на последний показ фильма. Это была новая французская комедия. Видимо, опять какие-то глупости, но ему было все равно. После еще одного полезного дня, как приятно было расслабиться в темном кинотеатре, а потом не спеша вернуться домой, думая о его воскресной прогулке.

Она обещала прийти в семь вечера. но он закончил свои приготовления уже к шести часам. В этот день, он намеренно пошел на работу на час раньше, чтобы чтобы можно было уйти таким же образом. Он знал, что это разрешено. На обратном пути ему посчастливилось купить небольшой букет Михайлова дня. маргаритки, которые очень красиво украсили его комнату.Он думал, что он могли себе это позволить и без такого особого случая: просто несколько цветочков, но комната стала выглядеть совсем по-другому. В это даже трудно было поверить. В его комнате было все необходимое: обеденный стол, за которым он ел, диван, на котором спал, несколько стульев и старый комод, который он никогда не открыл, но знал, что в нем белье. На комоде есть были телевизором, который он никогда не смотрел, так что он даже не узнать работало оно или нет и увеличенное фото его мать вставлена ​​в рамку.

Это была любительская фотография, сделанная во время война. Мать, одетая в форму медсестры, посмотрела относительно молодой.

Короче говоря, у него было все обычное человеку может понадобиться; наверное, не хватало только питомца. И сейчас, эти цветы. . .

К сожалению, он не смог найти вазу для цветы, поэтому ему пришлось положить их в пустую бутылку из-под молока.потом он достал две чашки с блюдцами и две маленькие мисочки для варенья. Он не знал, какое варенье она предпочитает, но, к счастью для него, у бакалейщиков не из чего было выбирать, поэтому он купил смешанные варенья, надеясь, что она не быть слишком требовательным на первом свидании.

Итак, когда приготовления закончились, ему оставалось только ждать.Когда она приедет, он ее усаживаюсь на диван и начинаю рассказывать ей о себе. Он расскажет ей о вещах, которых никогда никому не рассказывал. Он говорил с ней как он говорил сам с собой, но даже лучше, гораздо лучше. По факту, он разговаривал сам с собой каждый день, но на этот раз он говорить с ней — это было бы так по-другому. Наверное, она хотела бы смотреть телевизор.Он включил выключатель питания, чтобы убедитесь, что телевизор работает.

Она не сказала прямо, что придет в Семь. Может быть, она стеснялась своей тетки, его соседки, которую она была в гостях в тот день, когда назначила свидание. У нее не было однажды обратилась к нему прямо, но она посмотрела на него несколько раз, когда он приходил на кухню, улыбался ему и потом, уходя, — а он как-то висел по холлу – она несколько раз отчетливо повторил сегодняшнюю дату, а потом несколько меньше громко, время – 19:00. м. — а потом посмотрел на него еще раз. Что еще нужно было сказать! Он был человек, очень быстро соображающий, для которого кивок иногда был хорош как подмигивание. Всего один спец. интонация, один взгляд в сторону, и все ясно ему. Когда что-то было непонятно с самого начала, то однако сколько люди говорили и объясняли, это никогда не становилось яснее.

Эта его работа требовала именно этих качества: всегда напряженный, нервный; ничего не упуская из виду, глубокое понимание и восприятие каждого и каждый пассажир. Такая работа подходила не всем, а только особенным людям. были необходимы для этого, люди, как он. Не было вступительный экзамен — тебя прямо насквозь увидели прочь, и вы должны были последовать их примеру.

У него было это интуитивное понимание не только людей, но и животных. Когда их квартира была был отремонтирован, мать отправила его жить со своим семья тети. Они была там собачка, не породистая: совсем обыкновенная, простая собака, дворняга. Но это был такой умный, интеллигентный существо. Он все время сознавал ее, чувствовал все ее чувства. как свой.Они сидели за обеденным столом, и это стоять рядом он чувствовал себя на иголках, не в силах есть, все время осознавая бедную маленькую собачку, сочувствуя ей, как это должно быть, чтобы не кормить. А ночью он бы также ощущают собаку, ее тоску, беспокойство и, поскольку этого, чувствовал бы себя в десять раз более беспокойным, чем на самом деле, и не мог бы даже спать.В конце концов, он так расстроился из-за собаки, что его матери пришлось забрать его домой, не дожидаясь ремонта в конец. Другие люди не сочувствовали собаке. Они бы просто покорми его в углу зала и выпусти на прогулку, но в остальное время его могло бы и не быть.

Он взглянул на часы. Три минуты седьмого.

Что, если она не придет?

Ерунда, ерунда.Она сказала, что будет.

Что, если она не придет?

Такого быть не могло, он знал это точно. . .

Что, если она не придет?

Она не может не прийти. Она пообещала. . .

Тем не менее, если она не придет после все, а дальше что?

Не знаю, не знаю.

Он заколебался и подошел к столу.

Что, если она не придет? При этом В этот момент из зала прозвенел звонок. Вес упал с его сердце. Он бросил последний взгляд на свою комнату и побежал к Открой дверь.

Но это была не она. Это был сосед сын возвращается домой из школы. Как-то он решил использовать дверной звонок, хотя у него был ключ.. .

Он вернулся в комнату. Что-то случилось. Раньше он общался, разговаривал с кем-то. Но теперь это ссылка была сломана.

Он вдруг почувствовал себя очень странно: как будто что-то прошло от груди вниз к низу живота, потом побежали, как озноб от позвоночника к шее, а затем обратно к груди. . .

Что, если она не придет? Она не придет.это совершенно ясно, что она не придет сейчас. С чего ты взял, что она было бы? Идиот. Троллейбус-сумасшедший идиот. Она обещала! Ха-ха. Идиот. Идиот. Она будет смотреть телевизор. Ха-ха.

Все внутри него дергалось: вниз спине, в груди, он не мог взять себя в руки, все трясло. Идиот. Идиот. Он рухнул на диван. Тогда все в порядке! Ах, если это так! Он почувствовал гибкий живой стержень между его пальцами.Ну ладно, если она не придет – я все равно. Черт бы побрал ее!

И, как только он начал это делать, он осознал себя, и всю гадость как внутри его и на стенах мгновенно оформились, вздымались и растекались по стержню, начал дрожать, трястись. . . больше, больше, и еще раз. Вдруг лопнуло, потом все отпало, так что внутри него осталась только пустота и он был пустота.. . Спустился какой-то туман: зимний день, он и его мать на даче, лыжники мчатся под гору . . . он подрастет и научится кататься на лыжах, но есть лев глядя на него со страницы большого изображения диких животных книгу, и он рисует очки вокруг льва глаза; там на даче дорожка так ароматна вечером, старшие мальчики играют в волейбол, и ему говорят не мешать, а вечером может пойти посмотреть пароход.. .

Но она не придет: ни сегодня, ни завтра — никогда! Поэтому напряжение внутри него снова начинает нарастать, и он не нужно смотреть телевизор с ней на диване, ни в коей мере; это, это то, что ему нужно. . .

После того, как он сделал это снова и снова — все развалился, ничего не осталось.

Вот уже три дня стоит плохая погода. было трудно представьте себе, что совсем недавно было так ясно, солнечно и хорошо. Сейчас лил дождь, барабанили капли дождя на подоконнике, стекая по стёклам, всё было залито с однородной серой массой, не унимающейся от рассвета до заката, только становясь все более и более непроницаемым.

Он лежал одетый на диване, укрылся одеялом, под головой подушка.Его мокрые носки и обувь была разбросана на полу рядом. На работу не пошел: вставал около два часа дня, пообедал в столовой, весь промокший по дороге, и лег обратно в постель. Он был лихорадка в течение всего дня; после обеда он впал в неприятную заснул и проснулся с головной болью. К вечеру он почувствовал совсем гнилой и даже представить не мог, как он завтра на работу, но ему нужно идти.

Обычно ему позволяли пропустить день или два. Не то чтобы это было официально разрешено, но все указывало на то, что его старшие были готовы закрыть глаза на временное отсутствие. Он воспользовался этой возможности время от времени. Но теперь все было иначе: проводилась ежемесячная кампания по безопасности на дорогах, поэтому все транспортники должны были соблюдать строжайшие дисциплина.Он всегда слышал, что опоздания и прогулы считались абсолютно неприемлемыми; его могут уволить даже при малейшем нарушении. Он слишком хорошо понимал что для него будет означать отсутствие работы: оставаться в пределах четырех стены, деваться некуда; или болтаться без дела в улице, как и раньше. . .

Было около девяти часов, когда дверь открылась, и на пороге появился его внимательный сосед. порог.Она вошла в комнату, закрыла дверь и встала. там какое-то время не включая свет и не говоря что-либо. Затем она подошла ближе к дивану.

«Почему ты лежишь в одежде?» Он не ответил.

«Вы заболели что ли?» Опять он не отвечать.

Она вернулась к двери и включила свет.

«Сегодня у нас был куриный суп-пюре. Я принес тебе немного. Хочешь ли ты немного?» Он покачал головой.

«Почему?»

«Ничего не хочу».

«Ты сегодня ел?» Все еще нет ответа.

«Что-нибудь случилось?»

Она села на край дивана и поправила его одеяло. Затем она коснулась его лба и посмотрела на мокрые туфли.

«Эй, у тебя температура. Боже мой! Это все, что вам нужно! У тебя даже нет другого пара обуви. Вам придется забыть о выходе завтра. Понимать?»

Он мрачно смотрел перед собой и молчал. потом он заставил себя сказать:

«Завтра мне на работу».

«Нет, не надо, ты есть температура, и никто не идет на работу с лихорадкой.

«Меня уволят».

«Нет, не будешь. Они не увольнять людей, которые больны. Это против закона».

«Мне нужно идти».

Она замолчала, задумавшись.

– Давайте так, – сказала она наконец. «Вы будете оставайся дома, а я пойду туда и все устрою. я знайте, что они ценят вас.Так что они позволят вам остаться в домой на несколько дней».

«Как вы можете это сделать, если у вас нет полномочий?»

«Но у меня есть полномочия, высшая власть. Вы хотите, чтобы я показал вам документ, Я могу это сделать».

Нет, ему ничего не нужно было показывать, у него никогда не было верил во все эти бумажки. Что-то шевельнулось внутри него, начал таять, течь.. . Да, да, как же он не знала этого раньше, конечно, у нее была власть. Он даже знал откуда: от матери. У его матери также была облечена огромным авторитетом, она могла многое на себя, смогла избавить его от многих заботы. Однако он избегал ее в последние годы ее жизни, желающие быть независимыми. . .

Прошло полчаса, а он все плакал, не стыдясь о его слезах и о том, как идиотски он выглядел.

Она сидела рядом с ним, глядя прямо перед собой странный неподвижный взгляд. Время от времени она гладила его волосы а когда он зарыдал еще сильнее, она повторила еще раз и еще раз:

«Там, там. Я устрою это.Все все будет хорошо, все будет хорошо».

Напишите нам:

Письма в редакцию

участников

следующая страница

Суздаль и Владимир в Москве

Суздаль находится в 215 км к северо-востоку от Москвы; Владимир находится в 175 км (109 миль) к северо-востоку от Москвы

Консервативная, спокойная красота Суздаля дополняет великое наследие Владимира, и вместе они составляют идеальную поездку на выходные вдали от сумасшествия Москвы.Владимир был крупным политическим, религиозным и культурным центром, когда Москва была еще ничем не примечательной провинциальной столицей. В Суздале находится крепость и коллекция прибрежных женских и мужских монастырей, которые восходят к периоду расцвета города в 11-13 веках. Его население и архитектура остаются верны традициям, несмотря на постоянный поток туристов. Владимир, некогда провинциальная столица, более благополучная и святая, чем Москва, сосредоточен вокруг несравненного Успенского собора, архитектурные особенности которого произвели фурор, когда он был завершен в 1158 году, и вдохновляли строителей собора на века вперед.Город вырос и модернизировался больше, чем Суздаль; в нем больше туристических услуг, но меньше очарования. Оба города пышные и свежие летом. Они манят зимой, когда снежинки блестят на шпилях соборов и кустах черники вдоль дороги, а толстые стены соборов манят от холода.

Основы

Планирование поездки — Расстояние, московское движение и отсутствие прямых железнодорожных маршрутов делают почти невозможным посещение обоих этих городов за 1 день.Если у вас мало времени, вы можете совершить однодневную поездку во Владимир в одиночку. Посещение Суздаля в качестве однодневной поездки из Москвы имеет смысл только при наличии автомобиля, желательно с водителем или гидом, знающим дороги и город. Я настоятельно рекомендую провести ночь, чтобы насладиться обоими этими городами. На городском сайте Владимира есть обширная англоязычная ссылка, включая советы по отелям (www.vladimir-city.ru/welcome/).

Туры, которые организуют транспорт и проживание, сэкономят ваше время и энергию и, вероятно, будут вашим лучшим выбором.Главный недостаток в том, что они предпочитают серые гостиницы Владимира романтическим предложениям ночлега в Суздале. Из англоязычных турфирм Патриарший Дом (тел. 495/795-0927; www.russiatravel-pdtours.netfirms.com) предлагает сюда время от времени поездки, но уточните, прежде чем выйти из дома, так как даты могут не совпадать. удобный. Интурист (Столешников переулок, 11; тел. 495/923-8575 ) предлагает более частые, но очень стандартные поездки. Интурист также имеет офисы в гостиницах Украина и Космос .

Как добраться — Экскурсионные автобусы — самый удобный способ увидеть оба города. В противном случае междугородние автобусы ходят прямо во Владимир с главного московского Щелковского автовокзала несколько раз в день по выходным и всего один-два раза в день в будние дни. Чтобы добраться до Суздаля, вам нужно пересесть на ветхой автостанции Владимира и найти автобус с надписью СУЗДАЛЬ на русском языке. Поездка до Владимира занимает 2 часа, еще 40 минут до Суздаля. Поезд до Владимира отправляется с Курского вокзала в Москве и идет 2,5 часа, примерно 400 рублей за стандартное место или 1100 рублей за место в частном четырехместном купе.Вы также можете заказать машину и водителя из Москвы либо в своем отеле, либо позвонив в таксомоторную компанию.

Передвижение — В обоих городах нет официальных туристических офисов, поэтому, если вы не умеете читать по-русски, вам будет трудно передвигаться самостоятельно. Прогулка по реке Каменке в Суздале открывает прекрасный вид на город, и здесь трудно заблудиться, так как купола монастырских соборов видны практически из любой точки города.

Владимир, с другой стороны, слишком велик и разбросан, чтобы можно было в полной мере насладиться прогулкой, хотя на улицах Большая Садовая и Большая Московская сосредоточены рестораны и магазины. Если вы остановитесь в гостинице Владимира, вы можете на час нанять такси, чтобы показать вам городские достопримечательности. Цены договорные и должны быть намного ниже, чем в Москве — не более 400 рублей в час.

Что посмотреть и чем заняться

Владимир — Золотые ворота отмечают то, что когда-то было западным входом во Владимир, когда они были построены в 1164 году, и являются логичным местом для начала осмотра города.Массивная арка поддерживает церковь и окружена двумя замковыми сооружениями, добавленными позже. Огромных деревянных дверей, которые когда-то не пускали посторонних, давно нет, и город вырос вокруг ворот. Вы найдете ворота на пересечении улиц Дворянской и Большой Московской.

Далее направляйтесь к Успенскому собору (на Соборной площади; тел. 492/222-4263 ) с видом на реку Клязьму. Ключевое русское сооружение своей эпохи, оно было заложено в 1158 году владимирским князем Андреем Боголюбским (имя которого означает «боголюбивый»). Собор подвергся массовым грабежам и насилию во время татарских нашествий, но был восстановлен в 18 веке. Над прилегающей площадью возвышается тяжелая многоярусная колокольня и белые стены без украшений. Брошюры на английском языке доступны за небольшую плату. Он открыт с субботы по четверг с 13:30 до 17:00. Вход 30 рублей.

Собор Дмитрия (тел. 492/222-4263 ), расположенный через площадь от Успенского собора, не похож ни на один русский храм в регионе, и его внешний вид более завораживает, чем его внутреннее убранство.Детальная резьба поднимается по крутым каменным стенам собора со всех сторон. Изображения на удивление светские, изображающие принцев того периода во время их различных занятий. Резьба у основания более точная и двумерная, а выше по фасаду резьба более грубая, но с более глубоким рельефом, чтобы ее было видно с уровня улицы. Интерьер по сравнению с ним почти аскетичен, легок и свободен от излишеств. Собор открыт со вторника по воскресенье с полудня до 17:00.

Суздаль — Суздаль процветал с момента своего основания в А.D. 1024 г. и его разграбление монголами в 1238 г. н.э., и с тех пор остается периферийным. Его жители сохранили спокойное достоинство, и иногда город чувствует себя нетронутым прошлым столетием потрясений России. Центр города находится вокруг Торговой площади (Торговая площадь) и близлежащей Красной площади (Красная площадь), на которой находятся ратуша и почта. Кремль 11 века (это слово в переводе с русского означает «крепость») сохранил некоторые из своих первоначальных стен, в нем есть музей и ресторан.Довольно обветшалое состояние Кремля напоминает о том, сколько ему лет на самом деле.

Изюминкой Суздаля являются его женские монастыри. Самый старый и первый по большинству экскурсий – Ризоположенский монастырь (ул. Кремлевская, 20; тел. 492/312-1624 ), основанный в 1207 году. Большинство строений внутри датируются 300-летней давностью, в том числе трехглавый Ризоположенский собор на центр комплекса. Монахи снова бродят по территории, казалось бы, не обращая внимания на туристов. Он открыт со среды по понедельник с 10:00 до 16:00 (закрыт в последнюю пятницу каждого месяца).

Следующим вашим приоритетом должен быть Покровский монастырь (улица Ленина; тел. 492/312-0908 ), который стал использоваться в качестве склада для первых жен русских царей, ищущих молодых друзей, включая жену Петра Великого Евдокию. Лопухина. Торжественная территория снова представляет собой действующий монастырь и включает в себя необычную гостиницу из деревянных коттеджей, открытую для туристов. Летом монахини пасут коров на рассвете на окрестных полях. Монастырь открыт с четверга по понедельник с 9:30 до 16:45.

Напротив монастыря находится Евфимиев монастырь-крепость (ул. Ленина; тел. 492/312-0746 ), снискавший политическую популярность в XVI-XVII веках и значительные пожертвования царей и знати. Его высокие, толстые каменные стены свидетельствуют о его двойном назначении как крепости и монастырского убежища, что сослужило ему хорошую службу, когда Екатерина Великая основала здесь тюрьму для политических противников. Центральный Спасо-Преображенский собор сочетает в себе несколько стилей владимиро-суздальской архитектуры XI-XVI веков.Он открыт со вторника по воскресенье с 10:00 до 17:00.

Одним из немногих советских вкладов в Суздаль был Музей деревянного зодчества и крестьянского быта (Пушкарская улица; тел. 492/312-0937 ), через реку Каменку от Кремля. В него входят изб (небольших деревянных домов), мельниц и деревянных церквей, привезенных сюда из окрестной Владимирской губернии. Музей стоит 100 рублей и открыт с мая по октябрь, со среды по понедельник с 9:30 до 16:30.В июне в городе проходит оживленный фестиваль ремесел .

Новое дополнение — Музей восковых фигур , с некоторыми традиционными русскими фигурами, а также всемирно известными лицами (ул. Кремловская, 10Б; тел. 985/763-8451; www.wax-museum.ru; 300 рублей).

Прогулявшись по Суздалю, вы сможете увидеть декоративные деревянные каркасы типичных русских домов и заглянуть в компактные, но богатые огороды, которые кормят многие сельские семьи.

Где остановиться

Владимир — Проживание здесь намного дешевле и в целом уютнее, чем в Москве, но выбор и услуги ограничены.Поскольку в Суздале нет крупных гостиниц, большинство организованных туров отправляются группами во Владимир, часто в гостиницу «Золотое кольцо» (ул. Чайковского, 27; тел. 492/260-0028 ). Это безвкусная башня в советском стиле в 4 км от центра города, а это означает, что вы полагаетесь на автобусы или такси, чтобы передвигаться по ней. Преимущество в том, что в нем много места (170 номеров), а базовый двухместный номер стоит всего 1800 рублей (www.amaks-hotels.ru/hotel8/index.htm).

Более креативный и экологичный вариант – Русская Деревня ( Русская Деревня ; Московское шоссе, 5А; тел. 492/238-3690 ) комплекс, на окраине города, примыкающий к лесу. Недавно построенный из местной сосны, с учетом энергетической самодостаточности и уважения к природе, он состоит из трех зданий, похожих на мотели, с видом на лес. Сотрудники отеля могут помочь организовать транспорт до основных достопримечательностей. Это стоит от 2000 до 2500 рублей в сутки.

Суздаль — Небольшие группы и отдельные лица предпочитают останавливаться в более романтических гостиницах и домиках Суздаля. Лучший выбор — Лихонинский дом (Слободская улица, 34; тел. 492/312-1901; [email protected]), деревянный дом с небольшим историко-краеведческим музеем и семью уютными гостевыми комнатами, расположенный сразу за Ризоположенским монастырем. В одной из них есть камин с матрасом, так что вы можете спать наверху, как это делали русские семьи на протяжении веков. (Есть и обычная кровать.) Большинство номеров обставлено традиционной деревенской мебелью. Дом находится в 5 минутах ходьбы от центра и стоит всего от 500 до 1400 рублей за ночь. Бронируйте за несколько недель.

Если вам когда-нибудь нравилась монашеская жизнь, попробуйте провести ночь в гостинице Покровская (ул. Покровская; тел. 492/312-0889 ) на территории Покровского монастыря. Деревянные коттеджи простые, но довольно вместительные и удобные. Он находится в ведении Интуриста, поэтому обслуживание менее чем экспансивное, но не портит впечатления. Цены около 1650 рублей за ночь на двоих.

Более дорогой вариант – светлая уютная Гостиница Сокол (Торговая площадь, 2а; тел. 492/312-0987 ), солнечное желтое здание рядом с Кремлем с недавно отремонтированными номерами по 3300 рублей в сутки (www.hotel-sokol.ru).

Где пообедать

Владимир — Возможности ресторанов расширяются быстрее, чем гостиницы, хотя и остаются ограниченными. Лучшие рестораны находятся на Большой Московской улице. Большинство баров (некоторые из них довольно захудалые) находятся на Большой Садовой улице. Старый город, напротив Дмитровского собора, приятный ресторан русской кухни с европейским привкусом по умеренным ценам и необычайно компетентным для провинциального города обслуживанием. Основные блюда стоят от 400 до 600 рублей. Соборная площадь, ресторан по соседству, почти так же хорош и стоит чуть дешевле, основные блюда около 250 рублей.

Суздаль — Хотя его название означает «монастырская столовая», Трапезная в Кремле является одним из самых веселых, красочных ресторанов Суздаля. Он расположен внутри крепости, вверх по крутой каменной лестнице. Попробуйте их чжулянь, лесных грибов, запеченных в сметане и сыре; или сочное мясо, приготовленное в глиняных печах.Основные блюда стоят от 250 до 500 рублей. (Кремль; тел. 492/312-1639 ).

Столовая по адресу Покровский монастырь, , также называемая Трапезная (ул. Покровская; тел. 492/312-0889 ), где подают сытную пищу в более строгой обстановке, с жесткими деревянными скамейками и узкими окнами в каменных стенах. . Попробуйте свежевыжатый клюквенный морс или домашнюю медовуху. Местные жители предпочитают шумную атмосферу ресторана и бара Харчевня (ул. Ленина, 73; тел. 492/312-0722 ).Блины с медом и сливками божественны, а наваристые супы сытны. Подают очень недорого, вторые блюда примерно от 150 рублей.

Примечание : эта информация была точной на момент публикации, но может быть изменена без предварительного уведомления. Перед планированием поездки обязательно уточните все тарифы и детали непосредственно в соответствующих компаниях.

Рецензия на книгу: Пнин Владимира Набокова

Пнин Владимира Набокова

Покупка на Amazon U.S.A. & U.K.

О Пнине:

В одном из самых любимых романов Набокова «Пнин» представлен самый смешной и душераздирающий персонаж. Профессор Тимофей Пнин — неудачно сбитый с толку русский эмигрант, ненадежно работавший в кампусе американского колледжа в 1950-х годах. Пнин изо всех сил пытается сохранить свое достоинство через серию комических и печальных недоразумений, все время становясь жертвой как тонких академических заговоров, так и манипуляций намеренно ненадежного рассказчика.

Первоначально почти гротескно-комическая фигура, Пнин постепенно растет в сравнении с теми, кто смеется над ним. Будь то неправильный поезд, чтобы прочитать лекцию на языке, которым он не владеет, или организация вечеринки для преподавателей, во время которой он узнает, что теряет работу, мягко нелепый герой этого очаровательного романа пробуждает в читателе глубочайший защитный инстинкт.

Напечатанный в The New Yorker и опубликованный в виде книги в 1957 году, Пнин принес Набокову как его первую номинацию на Национальную книжную премию, так и беспрецедентную до сих пор популярность.

Похвала Пнину:

«Весело смешно и грустно».
– Грэм Грин

«Жизнеописание Пнина, хотя его сущность и состоит в святости, все же является произведением блестящей магии и сказочного смеха».
– The New Republic

«Веселье и сатира – это только начало наград этого романа. Великодушный, сбитый с толку Пнин, самый добрый и непрактичный из людей, завоевывает нашу любовь и уважение».
–Chicago Tribune

«Набоков может вызвать у вас смех так же, как мастера, – смех, близкий к слезам.
– The Guardian

Обзор:

боюсь… профессор Пан-нин. Надеюсь, я прав. Он, конечно, вряд ли нуждается в представлении, и мы все счастливы, что он у нас есть».

Великолепный пнин, исправляющий мир, как упоминает Рассказчик «Его жизнь была постоянной войной с бесчувственными объектами, которые разваливались, или нападали на него, или отказывались функционировать, или злобно терялись, как только попадали в сферу своего существования.”
Приготовьтесь войти в восхитительное царство Пнина и пинания, пниния, пнинской тяги, затруднительного положения, отчаяния и сложностей, только не становитесь анти-Пнинистом, когда повествования заканчиваются маленьким стремлением Пнина к счастью и успеху, как профессором и надеждой стать владельцем великолепного дома и… без зубов.

Это был утерянный обзор, слегка незаконченный, который я нашел, и Пнина нужно перечитать, но это размышления о прошедших днях до пандемии с другим мыслительным процессом.

Вдумайтесь в слова о красоте и глазах его бывшей жены и великих описаниях с мелодией слов ожидания:

«Есть некоторые любимые женщины, чьи глаза, случайное сочетание блеска и формы, влияют на нас не напрямую, не в момент робкого восприятия, а в замедленной и кумулятивной вспышке света, когда бессердечный человек отсутствует, а волшебная агония пребывает, а его линзы и светильники установлены в темноте. Какие бы глаза ни были у Лизы Пнин, ныне Ветер, они как бы раскрывали свою сущность, свою драгоценно-каменную воду, только когда вызываешь их мысленно, и тогда пустое, слепое, влажное аквамариновое пламя вздрагивало и глядело, словно брызги солнца. и море попало между вашими собственными веками.На самом деле ее глаза были светло-прозрачного голубого цвета с контрастирующими черными ресницами и ярко-розовым уголком глаз, и они слегка вытягивались к виску, где от каждого веером расходилось множество кошачьих черточек. У нее были темные каштановые волосы над блестящим лбом, цвет лица цвета снега и розы, и она пользовалась очень светло-красной помадой, и, за исключением определенной толщины лодыжки и запястья, почти не было недостатка в ее полном лице. -надутая, одушевленная, стихийная, не особо ухоженная красота.
Пнин, тогда подающий надежды молодой ученый, и она, более прозрачная русалка, чем сейчас, но практически один и тот же человек, встретились примерно в 1925 году в Париже.У него была редкая каштановая борода (сегодня, если бы он не брился, вылезли бы только белые щетинки — бедный Пнин, бедный дикобраз-альбинос!), и этот раздвоенный монашеский рост, увенчанный толстым блестящим носом и невинными глазами, прекрасно олицетворял телосложение старика. — вылепленная интеллектуальная Россия».

Наблюдения, вызванные мельчайшие детали и живая сцена на странице Прозрение и погружение ума в текст, как эта сцена:

«Эллиптическая стая голубей, кружащаяся по кругу, парящая серая, хлопающая белой, а затем снова серое, катящееся по прозрачному, бледному небу над библиотекой колледжа.Поезд свистнул вдали так же скорбно, как в степи. Скудная белка промчалась по залитому солнцем пятну снега, где тень ствола дерева, оливково-зеленая на дерне, на мгновение стала серовато-синей, а само дерево с бодрым, скрежещущим звуком вознеслось, голое, в небо. , где голуби пронеслись в третий и последний раз. Белка, теперь невидимая в промежности, болтала, ругая преступников, которые хотели сбросить ее с дерева. Пнин на грязном черном льду вымощенной дорожки снова поскользнулся, в резкой судороге вскинул руку, восстановил равновесие и с одинокой улыбкой нагнулся, чтобы поднять Зола.«Фонд Лит.», которая была широко раскрыта на снимке русского пастбища, где Лев Толстой бредет по нему к камере, а за ним несколько длинногривых лошадей, тоже повернувших невинные головы к фотографу».

Другие выдержки:

«Пожилой пассажир, сидевший с северной стороны окна этого неумолимо движущегося вагона, рядом с пустым сиденьем и лицом к двум пустым, был не кем иным, как профессором Тимофеем Пниным. . Идеально лысый, загорелый и чисто выбритый, он начал довольно внушительно с этого большого коричневого купола, черепаховых очков (маскирующих инфантильное отсутствие бровей), обезьяньей верхней губы, толстой шеи и сильного торса в обтягивающее твидовое пальто, но заканчивалось несколько разочаровывающе парой тонких ног (теперь в фланелевых и скрещенных) и хрупкими, почти женскими ступнями.
Его неряшливые носки были из алой шерсти с сиреневыми ромбами; его консервативные черные оксфорды стоили ему примерно столько же, сколько и вся остальная одежда (включая яркий галстук). До 1940-х годов, в степенную европейскую эпоху своей жизни, он всегда носил длинное нижнее белье, концы которого были заправлены в голенища аккуратных шелковых носков, раскрашенных в такт, сдержанно окрашенных и державшихся на обтянутых хлопком икрах. подвязками. В те дни показать мельком это белое белье, слишком высоко подтянув штанину, казалось Пнину столь же неприличным, как показываться дамам без воротничка и галстука; ибо даже когда сгнила мадам.Ру, консьержка убогого многоквартирного дома в Шестнадцатом округе Парижа, где Пнин, бежавший из ленинизированной России и закончивший колледж в Праге, провел пятнадцать лет, случайно появился на арендной плате, когда он был без фальшивой роскоши. Коля, чопорный Пнин целомудренной рукой прикрывал свой передний гвоздик. Все это претерпело изменения в пьянящей атмосфере Нового Света. Нынче, в свои пятьдесят два, он обожал солнечные ванны, носил спортивные рубашки и брюки и, скрестив ноги, осторожно, нарочито, нагло демонстрировал огромный участок обнаженной голени.Таким он мог бы показаться попутчику; но если не считать солдата, спящего на одном конце, и двух женщин, поглощенных младенцем, на другом, у Пнина была карета в полном одиночестве.

«Он преподавал русский язык в Уэйнделл-колледже, несколько провинциальном учреждении, для которого характерно искусственное озеро посреди благоустроенного кампуса, увитые плющом галереи, соединяющие различные залы, фрески, изображающие узнаваемых членов факультета, проходящих мимо светочем знаний от Аристотеля, Шекспира и Пастера до множества чудовищно сложенных крестьянских мальчишек и крестьянских девушек, а также огромным, деятельным, жизнерадостно процветающим немецким отделением, которое возглавлял докторХагена, самодовольно называвшего (очень отчетливо произнося каждый слог) «университетом в университете».

«Ностальгические экскурсии на ломаном английском. Автобиографические мелочи. Как Пнин попал в Соединенные Штаты. «Обследование на корабле перед посадкой. Очень хорошо! «Нечего декларировать?» «Нечего». Очень хорошо! Затем политические вопросы. Он спрашивает: «Вы анархист?» Я отвечаю, — пауза у рассказчика для приступа уютного немого веселья, — «Во-первых, что мы понимаем под «анархизмом»? Анархизм практический, метафизический, теоретический, мистический, абстрактный, индивидуальный, социальный? Когда я был молод, — говорю, — все это имело для меня значение.Так у нас состоялся очень интересный разговор, вследствие которого я провел целых две недели на острове Эллис» — живот начал вздыматься; вздутие; рассказчик содрогнулся».

«Наоборот, он был, пожалуй, слишком осторожен, слишком настойчиво высматривал дьявольские ловушки, слишком болезненно настороже, как бы его неустойчивое окружение (непредсказуемая Америка) не вовлекло его в какую-нибудь нелепую оплошность. Это был рассеянный мир, и именно Пнин должен был привести его в порядок. Его жизнь была постоянной войной с бесчувственными объектами, которые разваливались, или нападали на него, или отказывались функционировать, или злобно терялись, как только входили в сферу его существования».

«Тем временем Пнин поддался удовлетворению особого пристрастия Пнина. Он был в затруднительном положении Пнина. Среди других предметов, необходимых для пнинийской ночевки в чужом городе, таких как колодки, яблоки, словари и т. п., в его гладстоновской сумке лежал относительно новый черный костюм, который он собирался надеть в тот вечер на лекцию («Являются ли русские Коммунист?») перед кремонскими дамами.В нем также была лекция симпозиума следующего понедельника («Дон Кихот и Фауст»), которую он намеревался изучить на следующий день, по пути обратно в Уэйнделл, и статья аспирантки Бетти Блисс («Достоевский и гештальт-психология»). , которую он должен был прочитать для доктора Хагена, который был ее главным руководителем мозговой деятельности.

«Он был менее силен, чем можно было бы предположить по его мощно раздутой груди, и волна безнадежной усталости, которая вдруг захлестнула его топористое тело, как бы отрывая его от действительности, была ощущением, не совсем ему неизвестным. Он очутился во влажном, зеленом, лиловатом парке, формальном и траурном, с упором на мрачные рододендроны, блестящие лавры, тенистые деревья с брызгами и коротко подстриженные лужайки; и едва он свернул в каштаново-дубовую аллею, которая, как коротко сказал ему водитель автобуса, ведет обратно к вокзалу, как это жуткое чувство, это покалывание нереальности совершенно овладело им. Было ли это что-то, что он съел? Этот огурец с ветчиной? Была ли это таинственная болезнь, которую еще не обнаружил ни один из его врачей? Мой друг задался вопросом, и я тоже задаюсь вопросом.
Не знаю, отмечалось ли когда-нибудь раньше, что одной из главных характеристик жизни является дискретность. Если пленка плоти не покроет нас, мы умрем. Человек существует лишь постольку, поскольку он отделен от своего окружения. Череп — это шлем космонавта. Оставайся внутри или погибнешь. Смерть — это освобождение, смерть — это причастие. Смешаться с пейзажем может быть чудесно, но это конец нежного эго. Ощущение, которое испытал бедный Пнин, было очень похоже на это разоблачение, на это причастие. Он чувствовал себя пористым и уязвимым. Он вспотел. Он был в ужасе. Каменная скамья среди лавров спасла его от падения на тротуаре. Был ли его припадок сердечным приступом? Я сомневаюсь.»

«Некоторые люди — и я один из них — ненавидят хеппи-энды. Мы чувствуем себя обманутыми. Вред — это норма. Дум не должен заедать. Лавина, остановившаяся в нескольких футах над съежившейся деревней, ведет себя не только неестественно, но и неэтично. Если бы я читал об этом кротком старике, а не писал о нем, я предпочел бы, чтобы он узнал по прибытии в Кремону, что его лекция состоится не в эту пятницу, а в следующую.

«Тимофей Пнин устроился в гостиной, скрестил ноги по-американски (по-американски) и вошел в какую-то ненужную подробность. Короче говоря, это была биографическая справка — кокосовая скорлупа. Родился в Петербурге в 1898 г. Оба родителя умерли от сыпного тифа в 1917 г. В 1918 г. уехал в Киев. Был в Белой армии пять месяцев, сначала «полевым телефонистом», затем в Военной справочной. Бежал из Крыма, захваченного красными, в Константинополь в 1919 году. Законченное университетское образование — «

». Органами, участвующими в воспроизведении звуков английской речи, являются гортань, небная занавеска, губы, язык (этот панчинелло в труппе) и , наконец, нижняя челюсть; главным образом на его чересчур энергичное и несколько жвачное движение полагался Пнин, когда переводил в классе отрывки из русской грамматики или какое-нибудь стихотворение Пушкина.Если его русский был музыкой, то его английский был убийством».

«Ощущение жизни в отдельном здании в одиночестве было для Пнина чем-то необычайно восхитительным и удивительно удовлетворяющим усталую старую потребность его сокровенного «я», измученного и ошеломленного тридцатипятью годами бездомности. Одной из самых приятных вещей в этом месте была тишина — ангельская, деревенская и совершенно безопасная, таким образом, в блаженном контрасте с постоянной какофонией, которая окружала его с шести сторон в съемных комнатах его прежних жилищ. А крошечный дом был таким просторным! С благодарным удивлением Пнин подумал, что, не будь русской революции, не исходи, не эмигрируй во Францию, не натурализуйся в Америке, все — в лучшем, в лучшем случае, Тимофей! Харьков или Казань, такой загородный дом, внутри старые книги, снаружи поздние цветы. Точнее, это был двухэтажный дом из вишнево-красного кирпича, с белыми ставнями и гонтовой крышей. Зеленая площадка, на которой она стояла, имела по фасаду около пятидесяти аршин и ограничивалась сзади вертикальным участком замшелого утеса с рыжевато-коричневыми кустарниками на гребне.”

 

О Владимире Набокове:

Владимир Владимирович Набоков родился 23 апреля 1899 года в Санкт-Петербурге, Россия. Семья Набоковых была трехъязычной, и в молодости он изучал славянские и романские языки в Тринити-колледже в Кембридже, получив диплом с отличием в 1922 году. Следующие восемнадцать лет он жил в Берлине и Париже, много писал на русском под псевдонимом Сириным и зарабатывал на себя переводами, уроками английского и тенниса, составлением первых кроссвордов на русском языке. В 1925 году он женился на Вере Слоним, от которой у него был один ребенок, сын Дмитрий. Уже бежавший из России и Германии, Набоков снова стал беженцем в 1940 году, когда он был вынужден уехать из Франции в Соединенные Штаты. Там он преподавал в Уэллсли, Гарварде и Корнелле. Он также перестал писать по-русски и начал сочинять художественную литературу на английском языке. Тем не менее, американский период Набокова ознаменовался созданием, пожалуй, его величайших произведений: «Зловещий изгиб» (1947), «Лолита» (1955), «Пнин» (1957) и «Бледный огонь» (1962), а также переводом его более ранних русских романов на английский язык. .Он также выполнил английские переводы произведений Лермонтова и Пушкина и написал несколько книг критики. Владимир Набоков умер в Монтрё, Швейцария, в 1977 году. The New Yorker

В четвертый раз за много лет они столкнулись с проблемой, что подарить на день рождения молодому человеку с неизлечимым психическим расстройством. Желания у него не было. Предметы, созданные человеком, были для него либо ульями зла, кишащими пагубной активностью, которую мог воспринимать только он один, либо грубыми удобствами, для которых в его абстрактном мире не было никакой пользы. Исключив ряд статей, которые могли его оскорбить или напугать (все, что было в линейке гаджетов, например, было табу), родители выбрали лакомую и невинную безделушку — корзинку с десятью разными мармеладами в десяти баночках.

На момент его рождения они уже давно были женаты; прошло уже несколько лет, и теперь они были совсем стары. Ее тусклые седые волосы были небрежно заколоты. Она носила дешевые черные платья. В отличие от других женщин ее возраста (таких как миссисСол, их ближайшая соседка, чье лицо было розовым и розовато-лиловым от краски, а шляпа представляла собой букет цветов у ручья, она представила обнаженное белое лицо придирчивому весеннему свету. Ее муж, который в старой стране был довольно успешным бизнесменом, теперь, в Нью-Йорке, полностью зависел от своего брата Исаака, настоящего американца с почти сорокалетним стажем. Они редко видели Исаака и прозвали его Принцем.

В ту пятницу, в день рождения их сына, все пошло не так.Поезд метро потерял свое жизненное течение между двумя станциями, и четверть часа они не могли слышать ничего, кроме послушного биения их сердец и шороха газет. Автобус, на который они должны были сесть следующим, опоздал и заставил их долго ждать на углу улицы, а когда он все-таки подошел, то был битком набит болтливыми старшеклассниками. Когда они шли по коричневой дорожке, ведущей к лечебнице, пошел дождь. Там они снова подождали, и вместо их мальчика, шаркающего в комнату, как он обычно делал (его бедное лицо, угрюмое, растерянное, небритое и покрытое прыщами), наконец появилась знакомая и ненужная им медсестра. и ярко объяснил, что он снова пытался покончить с собой.Она сказала, что с ним все в порядке, но визит родителей может его обеспокоить. Здесь было так ужасно мало персонала, и вещи так легко терялись или путались, что они решили не оставлять свой подарок в офисе, а принести его ему в следующий раз, когда придут.

Снаружи здания она подождала, пока муж раскроет зонтик, а затем взяла его за руку. Он продолжал прочищать горло, как делал всегда, когда был расстроен. Они подошли к автобусной остановке на другой стороне улицы, и он закрыл зонтик. В нескольких футах от него, под раскачивающимся и мокрым деревом, в луже беспомощно дергалась крошечная неоперившаяся птичка.

Во время долгого пути к станции метро она и ее муж не обменялись ни словом, и каждый раз она поглядывала на его старые руки, сцепленные и подергивающиеся на ручке зонтика, и видела их набухшие вены и покрытые коричневыми пятнами кожу, она чувствовала нарастающее давление слез. Когда она огляделась, пытаясь зацепиться за что-то своим разумом, она испытала своего рода легкий шок, смесь сострадания и удивления, когда заметила, что одна из пассажиров — девушка с темными волосами и грязными красными ногтями на ногах — плачет на плечо пожилой женщины.На кого была похожа эта женщина? Она была похожа на Ревекку Борисовну, дочь которой вышла замуж за одного из Соловейчиков — в Минске, много лет назад.

В последний раз, когда мальчик пытался это сделать, его метод был, по словам доктора, шедевром изобретательности; он бы добился успеха, если бы завистливый товарищ-пациент не подумал, что он учится летать, и вовремя не остановил его. Чего он действительно хотел, так это проделать дыру в своем мире и сбежать.

Система его бреда была предметом подробной статьи в научном ежемесячнике, которую дал им прочитать врач санатория.Но задолго до этого они с мужем решили это для себя. «Референциальная мания», как называлось это в статье. В этих очень редких случаях больной воображает, что все происходящее вокруг него является завуалированной отсылкой к его личности и существованию. Он исключает реальных людей из заговора, потому что считает себя намного умнее других мужчин. Феноменальная природа следует за ним, куда бы он ни пошел. Облака в пристальном небе передают друг другу с помощью медленных знаков невероятно подробную информацию о нем.Его самые сокровенные мысли обсуждаются с наступлением темноты, ручным алфавитом, мрачно жестикулирующими деревьями. Камешки, пятна или солнечные блики образуют узоры, представляющие каким-то ужасным образом сообщения, которые он должен перехватить. Все есть шифр, и всего он тема. Вокруг него шпионы. Некоторые из них — отстраненные наблюдатели, как стеклянные поверхности и неподвижные бассейны; другие, такие как пальто в витринах магазинов, являются предвзятыми свидетелями, линчевателями в глубине души; другие, опять же (водопровод, бури), истеричны до безумия, имеют о нем искаженное мнение и гротескно перевирают его поступки.Он должен быть всегда настороже и посвящать каждую минуту и ​​каждый модуль жизни расшифровке волнообразных движений вещей. Сам воздух, который он выдыхает, индексируется и складывается. Если бы интерес, который он вызывает, ограничивался его ближайшим окружением, но, увы, это не так! С расстоянием потоки диких скандалов становятся громче и громче. Силуэты его кровяных телец, увеличенные в миллион раз, порхают над бескрайними равнинами; а еще дальше огромные горы невыносимой твердости и высоты резюмируют в терминах гранита и стонущих елей окончательную истину его бытия.

Когда они вышли из грохота и спертого воздуха метро, ​​последняя муть дня смешалась с уличными фонарями. Она хотела купить рыбы на ужин, поэтому протянула ему корзину с мармеладом и сказала ему идти домой. Соответственно, он вернулся в их многоквартирный дом, подошел к третьей лестничной площадке, а затем вспомнил, что ранее в тот же день дал ей свои ключи.

Он молча сел на ступеньки и молча встал, когда минут через десять она, тяжело плетясь, поднялась по лестнице, слабо улыбаясь и качая головой, осуждая свою глупость.Они вошли в их двухкомнатную квартиру, и он сразу подошел к зеркалу. Раздвинув уголки рта большими пальцами, он с ужасной маскоподобной гримасой снял новую, безнадежно неудобную зубную пластину. Пока она накрывала на стол, он читал свою русскоязычную газету. Продолжая читать, он ел бледные съестные припасы, которым не нужны были зубы. Она знала его настроение и тоже молчала.

Когда он лег спать, она осталась в гостиной со своей колодой грязных игральных карт и старыми фотоальбомами.Через узкий двор, где дождь звенел в темноте о какие-то урны с пеплом, мягко светились окна, и в одном из них лежал навзничь человек в черных брюках, с заложенными под головой руками и поднятыми локтями. на неубранной кровати. Она опустила штору и рассмотрела фотографии. В детстве он выглядел более удивленным, чем большинство младенцев. Фотография горничной-немки, которая была у них в Лейпциге, и ее жениха с толстым лицом выпала из папки альбома. Она перелистывала страницы книги: Минск, революция, Лейпциг, Берлин, снова Лейпциг, косой фасад дома, сильно не в фокусе.Вот мальчик, которому было четыре года, в парке, застенчивый, с наморщенным лбом, отводящий взгляд от нетерпеливой белки, как от любого другого незнакомца. Это была тетя Роза, суетливая, угловатая старушка с дикими глазами, которая жила в трепетном мире плохих новостей, банкротств, железнодорожных катастроф и раковых новообразований, пока немцы не убили ее вместе со всеми людьми, которые у нее были. беспокоит. Мальчик шести лет — это когда он человеческими руками и ногами рисовал замечательных птиц и страдал бессонницей, как взрослый человек.Его двоюродный брат, ныне известный шахматист. Снова мальчик лет восьми, уже непонятный, боялся обоев в коридоре, боялся какой-то книжной картинки, на которой был всего лишь идиллический пейзаж со скалами на склоне холма и старым тележным колесом, свисающим с одного из них. ветка безлистного дерева. Здесь ему было десять — год, когда они покинули Европу. Она помнила стыд, жалость, унизительные трудности путешествия и безобразных, порочных, отсталых детей, с которыми он учился в специальной школе, куда его поместили после их приезда в Америку.И вот настало время в его жизни, совпавшее с долгим выздоровлением после пневмонии, когда его маленькие фобии, которые его родители упрямо считали чудачествами необычайно одаренного ребенка, как бы застыли в плотный клубок логически взаимодействующие иллюзии, делающие их совершенно недоступными для обычного ума.

Все это и многое другое она приняла, ибо, в конце концов, жить означает смириться с потерей одной радости за другой, даже не радостей в ее случае, а простых возможностей улучшения.Она думала о повторяющихся волнах боли, которые по той или иной причине приходилось терпеть ей и ее мужу; о видимых гигантах, причиняющих боль ее мальчику каким-то невообразимым образом; о неисчислимом количестве нежности, содержащейся в мире; о судьбе этой нежности, которая или раздавлена, или растрачена, или превращена в безумие; безнадзорных детей, напевающих себе под нос в неубранных углах; красивых сорняков, которые не могут скрыться от фермера.

Было около полуночи, когда из гостиной донесся стон мужа, и вскоре он, шатаясь, вошел, надев поверх ночной рубашки старое пальто с каракулевым воротником, который он предпочитал своему красивому синему халату.

«Я не могу спать!» он плакал.

Рассказы Владимира Набокова Владимира Набокова

Когда я чувствую себя совершенно подавленным бессмысленностью жизни, я обращаюсь только к двум вещам: травке и Набокову. Мы все здесь любители литературы, но неужели вам часто не кажется, что во всем этом смысл? Что все это просто бред? Я делаю все время. Так что, может быть, я мизантроп, я действительно активно надеюсь на конец человечества на регулярной основе, и не только всю литературу я часто считаю бесполезной бессмысленной фикцией, но и все искусство, науку и любые другие человеческие попытки чтобы понять все это.А потом я читаю Набокова и думаю, может я ошибаюсь?

Если по воле случая существование нашей Вселенной окажется своего рода комическим состязанием бесчисленных вселенных, порожденных бесконечным каскадом больших взрывов, соревнующихся за некий безымянный космический приз, то я номинирую эту книгу «Собрание рассказов Владимира Набокова». , чтобы послужить нашим входом в этот конкурс не только как представитель Земли, но и как единственное представление вершины комической эволюции в нашей вселенной. Я не думаю, что преувеличиваю случай.Владимир Набоков обосновывает существование не только человеческого рода, но и всей жизни, существующей в нашей Вселенной. Если бы 14,5 миллиардов лет назад произошел большой взрыв просто так, 8 миллиардов лет спустя планета образовалась бы в рукаве обычной галактики среди миллиардов одинаковых галактик, так что могла бы развиться жизнь, а затем и язык, просто для того, чтобы мальчик был родившийся в России, который когда-нибудь напишет эту самую книгу, то в этом смысл жизни, на который только можно надеяться.Эта книга чудесна и наиболее близка к религиозному мировоззрению, чем когда-либо, и этого для меня более чем достаточно.

Теперь я надеюсь, что я не переоцениваю эту книгу, и я так не думаю, но я просто хотел прояснить, что причина, по которой я потратил 2 года (да, два года), чтобы закончить ее, заключалась в том, что я хотел смаковать каждый кусочек, некоторые из этих историй я перечитывал полдюжины раз. И теперь, когда она, наконец, закончена, мне становится грустно, что эта книга, годами пролежавшая у меня на тумбочке и желтеющая на глазах, с накатанной на обложку не менее чем сотней косяков, уговорила меня с трех отдельные панические атаки, теперь будут стоять на книжной полке рядом с обычными недостойными книгами, но с другой стороны, если бы я сейчас умер, я мог бы чувствовать, что сделал по крайней мере одно дело в своей жизни, и все это не было напрасным .

Письмо, которое так и не дошло до России

Моя милая, дорогая, далекая, я полагаю, ты не мог ничего забыть за более чем восемь лет нашей разлуки, если ты умудрился вспомнить хотя бы седого, в лазоревых ливреях сторож, ничуть не смущавший нас, когда мы встречались, прогуливая школу, морозным петербургским утром, в суворовском музее, таком пыльном, таком маленьком, таком похожем на прославленную табакерку. Как горячо мы целовались за спиной воскового гренадера! И потом, когда мы вышли из этой античной пыли, как ослепляло нас серебристое сияние Таврического парка, и как странно было слышать веселое, жадное, протяжное ворчание солдат, бросающихся по команде, скользящих по ледяную землю, вонзив штык в соломеннобрюхий манекен в немецкой каске посреди петербургской улицы.

Да, я знаю, что я поклялся в предыдущем письме к вам не упоминать о прошлом, особенно о мелочах нашего общего прошлого; ибо мы, писатели в изгнании, должны обладать высокой наглостью выражения, а между тем, вот я, с первых же строк, презираю это право на возвышенное несовершенство и побеждаю эпитетами то воспоминание, к которому вы прикоснулись с такой легкостью и изяществом. . Не о прошлом, любовь моя, я хочу говорить с тобой.

Ночь. Ночью особенно остро ощущаешь неподвижность предметов — лампы, мебели, фотографий в рамках на столе.Время от времени вода хлюпает и булькает в своих скрытых трубах, как будто рыдания подступают к горлу дома. Вечером выхожу прогуляться. Отблески уличных фонарей струятся по влажному берлинскому асфальту, поверхность которого напоминает пленку черного жира с лужицами в морщинах. Кое-где над будкой пожарной сигнализации вспыхивает гранатово-красный свет. Стеклянная колонна, наполненная жидким желтым светом, стоит на остановке трамвая, и почему-то у меня возникает такое блаженное, меланхолическое ощущение, когда глубокой ночью, скрипя колесами на повороте, мимо мчится пустой трамвай. В его окна отчетливо видны ряды ярко освещенных коричневых сидений, между которыми пробирается одинокий контролер с черным портфелем на боку, немного покачиваясь и оттого выглядя немного напряженным, — двигаясь против направления движения вагона. путешествовать.

Когда я брожу по тихой темной улице, мне нравится слышать, как мужчина возвращается домой. Самого человека в темноте не видно, и никогда заранее не знаешь, какая парадная дверь оживет, чтобы со скрежещущей снисходительностью принять ключ, распахнуться, замереть, удерживаемая противовесом, захлопнуться; ключ снова заскрежетает изнутри, и в глубине за стеклом двери мягкое сияние задержится на одну чудную минуту.

Автомобиль катится по столбам мокрого света. Он черный, с желтой полосой под окнами. Он хрипло трубит в ухо ночи, и его тень проходит под моими ногами. К настоящему времени улица совершенно безлюдна, если не считать престарелого немецкого дога, который стучит когтями по тротуару и неохотно берет на прогулку вялую, хорошенькую девушку без шляпы с раскрытым зонтиком. Когда она проходит под гранатовой лампочкой (слева от нее, над пожарной сигнализацией), единственный натянутый черный сегмент ее зонта влажно краснеет.

А за поворотом, над тротуаром — как неожиданно! — рябит ромбами фасад кинотеатра. Внутри, на его прямоугольном лунно-бледном экране, можно наблюдать более или менее искусно натренированных мимов: огромное лицо девушки с серыми мерцающими глазами и черными губами, пересекаемыми вертикально блестящими трещинами, приближается от экрана, все растет по мере того, как оно смотрит в темный зал, и по щеке течет чудесная, длинная, блестящая слеза. И иногда (райское мгновение!) появляется реальная жизнь, не подозревая, что ее снимают: случайная толпа, светлая вода, бесшумно, но зримо шелестящее дерево.

Дальше, на углу площади, медленно ходит взад и вперед толстая проститутка в черных мехах, изредка останавливаясь перед ярко освещенной витриной, где восковая румяная женщина щеголяет ночным скитальцам своим струящимся изумрудным платьем и блестящий шелк персикового цвета чулок. Мне нравится наблюдать за этой безмятежной шлюхой средних лет, как к ней подходит пожилой мужчина с усами, приехавший утром по делам из Папенбурга (сначала он проходит мимо нее и бросает два взгляда назад).Она неторопливо проведет его в комнату в соседнем здании, которое днем ​​совершенно неотличимо от других, столь же обычных зданий. Вежливый и бесстрастный старый швейцар всенощное дежурит в неосвещенной передней. На вершине крутой лестницы столь же бесстрастная старуха с мудрым безразличием отпирает свободную комнату и получает за это плату.

А знаете ли вы, с каким чудным грохотом проносится по мосту над улицей ярко освещенный поезд, смеясь во все окна! Вероятно, он не идет дальше пригорода, но в это мгновение темнота под черным пролетом моста наполняется такой могучей металлической музыкой, что я невольно представляю себе солнечные края, в которые я уйду, как только добуду эти дополнительные сто марок, которых я так кротко, так беззаботно жажду.

Я настолько беззаботный, что иногда даже люблю смотреть, как люди танцуют в местном кафе. Многие собратья-изгнанники разума с негодованием (и в этом возмущении есть доля удовольствия) обличают модные мерзости, в том числе и нынешние танцы. Но мода есть порождение человеческой посредственности, определенного уровня жизни, пошлости равенства, и осуждать ее — значит признать, что посредственность может создать что-то (будь то форма правления или новая прическа), стоящее того, чтобы поднять шум. о.И, конечно, эти наши так называемые современные танцы на самом деле совсем не современные: повальное увлечение восходит к временам Директории, потому что тогда, как и сейчас, женские платья носили наголо, а музыкантами были негры. Мода дышит мыслью веков: куполообразный кринолин середины 1800-х был полным вдохом моды, за которым следовал выдох: сужающиеся юбки, тесные танцы. Наши танцы, в конце концов, очень естественны и довольно невинны, а иногда — в лондонских бальных залах — совершенно грациозны в своем однообразии.Все мы помним, что Пушкин писал о вальсе: «однообразный и безумный». Это все одно и то же. Что касается падения нравов… Вот что я нашел в мемуарах Д’Агрикура: «Я не знаю ничего более развратного, чем менуэт, который считают уместным танцевать в наших городах».

И вот я с удовольствием смотрю здесь в кафешках dansants, как «пара за парой мелькают», опять цитируя Пушкина. Забавно накрашенные глаза искрятся простым человеческим весельем. Соприкасаются ноги в черных брюках и светлых чулках.Ноги поворачиваются туда-сюда. А тем временем за дверью ждет моя верная, моя одинокая ночь с ее влажными отражениями, гудками машин и порывами пронзительного ветра.

В такую ​​ночь на русском православном кладбище далеко за городом семидесятилетняя старушка покончила с собой на могиле недавно умершего мужа. Мне случилось зайти туда на следующее утро, и сторож, сильно покалеченный ветеран деникинской кампании, передвигаясь на костылях, которые скрипели при каждом взмахе его тела, показал мне белый крест, на котором она повесилась, и желтые пряди еще прилипая к тому месту, где была натерта веревка («совершенно новая», — мягко сказал он). Но загадочнее и очаровательнее всего были серповидные отпечатки ее крошечных, как у ребенка, каблуков на сырой земле у постамента. — Она утоптала немного землю, бедняжка, а кроме этого никакого беспорядка нет, — спокойно заметил сторож, и, взглянув на эти желтые пряди и на эти впадинки, я вдруг понял, что можно различить наивную улыбку. даже в смерти. Может быть, дорогая, главная причина, по которой я пишу это письмо, состоит в том, чтобы сообщить тебе о том легком, мягком конце.Так разрешилась берлинская ночь.

Послушайте: я абсолютно счастлив. Мое счастье – это своего рода вызов. Я брожу по улицам и площадям и тропинкам у канала, рассеянно чувствуя губы сырости сквозь свои истертые подошвы, я гордо несу свое невыразимое счастье. Пройдут века, и школьники будут зевать над историей наших потрясений; все пройдет, но мое счастье, милый, мое счастье останется, во влажном отражении фонаря, в осторожном изгибе каменных ступенек, спускающихся в черные воды канала, в улыбках танцующей пары, во всем, чем Бог так щедро окружает человеческое одиночество.

Москва — Владимир: путеводитель

Владимир — одна из самых интересных однодневных поездок из Москвы. Поездка из Москвы во Владимир не должна занимать более 2 часов, и эту однодневную поездку очень легко организовать самостоятельно, не прибегая к дорогостоящему туру.

Зачем ехать во Владимир?

Владимир входит в золотое кольцо России. Круг старинных русских сел и городов под Москвой, сыгравших важную роль в развитии Российского государства и Русской Православной Церкви.Здесь находятся одни из старейших монастырей, церквей и живописных кремлей России.

Владимир — один из старейших городов золотого кольца России, основанный князем Владимиром в XII веке. Вскоре он стал столицей России и пользовался большим богатством и процветанием. Это был золотой век, когда было построено большинство владимирских белокаменных соборов, монастырей и дворцов. Так было до тех пор, пока монголы не разрушили Владимир в 1238 году. 

Город так и не восстановился, и столица переместилась в Москву. Однако это не было полностью забыто, так как московские князья еще построили несколько церквей во Владимире в 16 веке. В настоящее время он является административным центром Владимирской области и популярным туристическим направлением благодаря своим историческим достопримечательностям, включенным в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Мне очень понравилась атмосфера маленького городка Владимира и, прежде всего, потрясающие виды на реку Клызьму и леса за ней. Еще красивее был близлежащий Суздаль. Может быть, потому, что я был зимой, но это был идеальный сказочный пейзаж, каким вы представляете себе Россию.

Сколько времени мне нужно во Владимире

Большинство развлечений во Владимире находятся в компактном историческом центре, и до них легко добраться пешком. Все можно увидеть примерно за 3-4 часа, что делает Владимир идеальной однодневной поездкой из Москвы.

Тем не менее, близлежащий Суздаль тоже определенно стоит посетить, поэтому я рекомендую остановиться хотя бы на одну ночь во Владимире. В противном случае вы бы слишком торопили события. До Суздаля очень легко добраться на автобусе из Владимира, и там есть на что посмотреть на целое утро.Затем вы можете вернуться во Владимир и Москву в тот же день.

Чем заняться во Владимире

Золотые ворота

Золотые ворота Владимира — одни из немногих сохранившихся в России средневековых ворот. Это также одна из старейших построек Владимира, построенная, когда он стал столицей России в начале 12 века. 15-метровая арка была увенчана укрепленной церковью, в которой сейчас находится музей о монгольских нашествиях на Русь.

В нынешнем здании было много ремонтов, особенно в 18 веке при Екатерине Великой.

Водонапорная башня

Рядом с Золотыми воротами находится старый владимирский музей, который находится в бывшей водонапорной башне. В музее собрана небольшая коллекция о быте Владимира XIX века.

Главная причина посетить водонапорную башню – это прекрасный вид на Владимир с вершины.

Исторический центр

От водонапорной башни можно пройтись по отреставрированному старому центру Владимира. В этой живописной, но очень туристической части Владимира есть несколько необычных вещей, таких как мастер-класс по пряникам, частный музей ложек и кузнечная мастерская Бородина.

Большинство музеев здесь больше для местных туристов, и вам повезет, если кто-то говорит по-английски. Тем не менее, это может быть забавным опытом. Я пошел в кузнечную мастерскую Бородина и научился делать себе гвоздь.

Успенский собор

Успенский собор был первой церковью, построенной во Владимире в 1160 году. В то время это был самый большой храм на Руси. Он также был материнской церковью средневековой русской православной церкви, пока это название не перешло к Свято-Троицкой Сергиевой лавре в Сергиевом Посаде в 15 веке.

Большой белый собор украшен прекрасными внутренними росписями XIII века, а большая колокольня была пристроена в 1810 году. резьба. Они включают в себя растения, животных, фигуры и орнаменты, которые, как считается, происходят из традиционных русских народных сказок и языческих верований.

Церковь была личной церковью князей Владимирских и примыкала к дворцу.К сожалению, дворец был разрушен монголами, и в церкви также было много ремонтов.

Музей истории

Если вы хотите узнать больше об истории Владимира с первых его поселений в каменном веке и до наших дней, могу порекомендовать музей истории возле Дмитриевского собора. Это, наверное, один из лучших музеев Владимира, но это больше говорит о качестве других музеев вокруг. Поэтому это не обязательно посетить, но приятно, если у вас есть дополнительное время.

Чем заняться рядом с Владимиром

Суздаль

Владимир был тесно связан с Суздалем и внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО как Белые памятники Владимира и Суздаля. Лично я считаю, что это одно из самых живописных мест на Золотом кольце России, и здесь царит сельская деревенская атмосфера, которая заставляет вас чувствовать, что вы путешествуете во времени.

Суздаль похож на большой музей под открытым небом. Однако здесь необходимо кое-что отметить. Это отчасти советское творение.Поскольку они хотели сосредоточиться на туристическом потенциале Суздаля, они не разрешили строительство новых или высотных зданий. Советы даже перевезли в Суздаль деревянные постройки из других частей России.

В результате Суздаль очень туристический, но и очень красивый. Кроме того, историческое значение его кремля 11 века и церквей 16 века не меньше. Суздальский Кремль даже старше Московского кремля.

Где поесть во Владимире

Мятная сова

Мой любимый ресторан во Владимире — Мятная сова.В этом симпатичном кафе-баре подают отличные блюда, в том числе полезные салаты и вкусные супы, по очень разумным ценам.

Пельмень

Я тоже пробовала пельмени. Ресторан, специализирующийся на знаменитых русских пельменях. У них также были вкусные пирожки (булочки с начинкой).

Как добраться из Москвы во Владимир

Москва во Владимир на поезде

Самый быстрый и удобный способ добраться из Москвы во Владимир – это скоростной поезд. Этот вариант занимает менее 2 часов.Билеты нужно бронировать заранее онлайн.

Забронировать билеты на поезд онлайн через РЖД очень просто. Если это не сработает для вас, вы также можете воспользоваться услугами туристического агентства, такого как tutu travel или Realrussia, но тарифы могут быть немного выше.

Если вы отправляетесь в однодневную поездку, я рекомендую «Ласточку», которая отправляется из Москвы в 07:07, или, если вы остаетесь на одну ночь во Владимире, вы также можете сесть на «Стриж» в 11:00 (по состоянию на 2020 год, проверьте текущее время на русском языке). сайт РЖД).Они отправляются с Курской станции и идут в сторону Нижнего Новгорода. Стоимость составляет от 15 до 20 долларов США.

Вы также можете воспользоваться пригородными поездами или поездами дальнего следования по Транссибирскому маршруту с остановкой во Владимире. Они будут намного дешевле, но время в пути составит от 3 до 4 часов.

Москва-Владимир на автобусе

Поездка из Москвы во Владимир на автобусе занимает от 3 до 4 часов в зависимости от загруженности дорог. Частные автобусы отправляются каждые 30 минут от Курской автостанции, а официальные — каждый час от станции метро «Шелковская».

Где остановиться от Москвы до Владимира

Где остановиться во Владимире

Хостел Белый Тополь: Я останавливался в общежитии Белый Тополь. Хотя персонал не говорил по-английски, они были очень полезны. Номера были чистыми, и расположение было очень удобным, недалеко от железнодорожного вокзала и в нескольких минутах ходьбы от исторических достопримечательностей.

Хостел Вишня: Хостел Вишня — еще один хостел с хорошими отзывами, расположенный недалеко от железнодорожного и автобусного вокзалов. Здесь есть как общие, так и отдельные комнаты по разумным ценам.

Хостел Самовар: Хостел Самовар расположен в живописном месте в историческом центре Владимира. У него хорошие отзывы из-за его чистых и просторных общих и отдельных комнат.

Где остановиться в Москве

Хостелы Русь: Хостелы Русь представляют собой чистые и профессиональные общежития с несколькими общежитиями и ограниченным количеством двухместных номеров по хорошим ценам. Часто они расположены рядом с одной из станций московского метро, ​​что упрощает передвижение по Москве. Один возле Курской и один возле Павелецкой (только общежития).

Хостел Винегрет: Хостел Винегрет — это чистый и приятный недорогой хостел с прекрасным расположением в самом центре Москвы. Он находится прямо у станции метро Арбатская на знаменитой улице Арбат. Оттуда до Красной площади можно дойти пешком всего за 30 минут.

Хостел Axel: В хостеле Axel есть отличные недорогие общежития с большим количеством уединения. Он имеет центральное расположение в нескольких минутах ходьбы от Китай-города.

Отказ от ответственности : Этот пост о том, как организовать однодневную поездку из Москвы во Владимир, содержит партнерские ссылки.Если вы купите какую-либо услугу по любой из моих ссылок, я получу небольшую комиссию без каких-либо дополнительных затрат для вас. Эти заработки помогают мне поддерживать Backpack Adventures! Спасибо за поддержку!

.